«Защитные меры пока сокращать нельзя»

За последние 20 лет в оборот возврашено 17,2 тысячи гектаров загрязненных радионуклидами земель

ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ катастрофа нанесла чувствительный удар по сельскому хозяйству Беларуси. Радиоактивные изотопы загрязнили главное богатство страны — землю. Тем не менее, все эти годы идет целенаправленная работа, с одной стороны, по получению чистой продукции на загрязненных почвах, с другой — по постепенному возвращению в оборот земель, выведенных из него сразу после аварии на ЧАЭС. Что удалось сделать? Какие здесь существуют проблемы? Своими размышлениями об этом с «БН» поделился начальник управления реабилитации пострадавших территорий Департамента по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС Министерства по чрезвычайным ситуациям Республики Беларусь Геннадий АНЦИПОВ.

Какой механизм возврата загрязненных радионуклидами земель?

Кто мониторит зону, куда вход посторонним воспрещен?

В чьей компетенции забота о самоселах?

— Геннадий Владимирович, согласно нормативам, принятым в нашей стране, сельхозпроизводство запрещено вести на почвах, где загрязненность по цезию-137 превышает 40 кюри на квадратный километр, по стронцию-90 — 3 кюри и свыше 0,1 кюри по изотопам плутония. Там не только невозможно получить нормативно чистую продукцию даже при применении защитных мероприятий, но и нельзя обеспечить безопасную работу людей. Но, как известно, часть земель выводилась из оборота без детальной оценки отдельных полей. Можно ли сказать, что теперь в этом деле достигнут прогресс?

— Работа по постепенному возврату ранее выведенных из оборота земель идет с 1993 года. Но только там, где для этого есть условия. А они появляются вследствие радиоактивного распада изотопов, так называемой самоочистки, и накопления знаний, дающих возможность взвешенно оценить, где эту работу проводить.

Какой механизм возврата земель? Сначала субъект хозяйствования должен заявить о своем желании их получить. После этого проводится уточняющее обследование. Выводились земли из оборота на основе данных измерений по методике того времени. А она была несовершенна. Часто на поле отбиралась одна проба почвы, и на основании этого делались выводы об уровне загрязненности. Потом появились новые возможности и методики, которые позволяют проводить детальное обследование. Поля делятся на элементарные участки, где по диагоналям отбирается большое количество точечных проб почвы. Таким образом детализируется радиационная обстановка. И данные новых обследований часто не совпадают со старыми.

Обследование проводится не только радиологическое, но и агрохимическое: определяется кислотность, содержание питательных элементов в почве. На основании такого комплексного анализа делается прогноз загрязнения продукции, которую можно получать с этой земли. Рассчитываются и потенциальные дозы облучения людей, которые будут работать на полях. При этом учитывается, для каких целей возвращается земля. Если, скажем, для пастбищ, где находятся пастухи, то это одни уровни. Если же пашня, то там работники будут находиться существенно меньшее время.

«Добро» должны дать Министерство природных ресурсов и охраны окружающей среды, Минсельхозпрод, Минздрав и Минлесхоз. И только после этого МЧС готовит проект постановления Совета Министров о возврате определенных участков земель в оборот и передаче их конкретным субъектам хозяйствования. Почти за двадцатилетний период было возвращено 17,2 тысячи гектаров земель. А заявлялось и обследовалось во много раз больше. Скажем, за 2010 год запрашивались к возврату чуть более 10 тысяч гектаров, а положительное решение было принято лишь по 2,5 тысячи гектаров. Это значит, что три четверти забраковали, посчитали, что там земледелие вести рано.

Некоторые говорят, что отдельные культуры можно культивировать и на тех землях, на которые пока не дали «добро». Однако культуру на одном месте не будешь выращивать, скажем, десять лет. Нужен севооборот. Допустим, рапс можно вырастить на поле с высоким содержанием радионуклидов и отправить его на биодизель. А как быть с картофелем или зерном? Поэтому возврат земель происходит с учетом возможности организации севооборота.

Первоначально из оборота было выведено 264 тысячи гектаров, введено, как уже отмечено, 17,2 тысячи. Вроде бы мало. Но следует иметь в виду, что в прошлом году НИИ радиологии провел инвентаризацию и дал агроэкологическую оценку 38 тысячам выведенных земель без учета их радиоактивного загрязнения. И только примерно половина может рассматриваться как потенциально возможная к возвращению в пользование. Вторая непригодна по своему физическому состоянию. В первой же половине всего 5,6 тысячи гектаров могут рассматриваться в качестве пахотных почв, остальные почти 13 тысяч гектаров — луговые угодья, из них около 10 тысяч — пойменные. Последние в интенсивном земледелии не могут использоваться. Поэтому не стоит обольщаться, что у остающихся под запретом почти 250 тысячах гектаров большой потенциал.

— В качестве основных защитных мер, направленных на получение чистой продукции на загрязненных территориях, используется известкование и внесение в почву калийных и фосфорных удобрений. Эта работа ведется уже четверть века. Может, пришла пора ослабить защитные мероприятия?

— Обстановка пока далека от этого. Защитные меры, которые препятствуют переходу радионуклидов в зерно, травы и другие растения, а затем в продукцию животноводства, нельзя сокращать. Эти меры постоянные, если их убрать, ситуация с содержанием радионуклидов в продукции может ухудшиться.

Приведу пример. Когда в Украине раздали землю на мелкие наделы в частную собственность, в загрязненных районах ситуация с содержанием радионуклидов в молоке резко ухудшилась, а кое-где даже вернулась на уровень 1988 года. Это произошло потому, что исчезла такая защитная мера, как создание культурных кормовых угодий. Ведь если у человека 2—3 гектара земли, для нескольких своих коров он не станет заниматься перезалужением, а будет пасти на неудобицах. Чтобы получить дешевую продукцию, не заботясь о ее чистоте.

Да, в Беларуси получается кое-где на загрязненных землях продукция ограниченного использования. Но объемы ее производства поддерживаются на очень низком уровне. Это возможно только благодаря защитным мерам. И если порой в получаемой продукции содержание радионуклидов превышает допустимые уровни, она направляется только на технические цели.

У некоторых видов сельхозпродукции есть несколько нормативов содержания радионуклидов. Это связано с ее использованием. Скажем, если молоко предназначено непосредственно для употребления, то здесь более жесткий норматив, а если на масло — то менее жесткий. Ведь в процессе переработки в готовой продукции радионуклидов будет многократно меньше, чем в сырье. Если зерно идет на продовольственные цели, здесь самый жесткий норматив по сравнению с нормативами на зерно для кормовых, семенных или технических нужд. Сегодня нет необходимости выбрасывать сельхозпродукцию. Просто часть сырья имеет ограниченное использование. В частности, существует проблема производства зерна, загрязненного стронцием. В прошлом году его получили чуть более 29 тысяч тонн. Это зерно, образно говоря, вычислили еще на полях, складировали отдельно и отправили для производства спирта, других целей.

— Что вы можете сказать по поводу так называемой 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС, где уровень радиации чрезвычайно высок и куда посторонним вход запрещен? Ведется ли мониторинг ее состояния? Как скоро возможно возвращение туда человека?

— Речь идет о Полесском государственном радиационно-экологическом заповеднике. Он занимает площадь 216,4 тысячи гектаров. Это больше так называемой 30-километровой зоны. В заповеднике находится примерно 97 процентов изотопов плутония, выпавшего после аварии на территорию Беларуси. А период полураспада плутония-239 — более 24 тысяч лет. Вот и делайте выводы. Но это не означает, что территория брошена. Она находится под контролем государства. В заповеднике работают 740 человек. Они проводят постоянный мониторинг состояния окружающей среды, следят, чтобы туда не проникали посторонние.

— Иногда в прессе проходят сообщения о так называемых самоселах, живущих в зонах отселения. Кто они, как туда попали, есть ли с ними контакты у местных властей, оказывается ли им какая-то помощь?

— Сразу поясню, что речь идет не о зоне эвакуации, где после аварии никогда никто не жил. А вот из зоны отселения, которое проводилось с 1989 года, отдельные люди не захотели выехать или вернулись позже в родные места. Это в основном пожилые граждане. Если их выселить, психологические травмы будут хуже радиации. Тем более что практически все они проживают там, где уровни загрязнения лишь незначительно превышают нормативы.

Сейчас в зонах отселения — 131 человек, в прошлом году их было 147, десять лет назад — 904. Тенденция, думаю, понятна.

Эти люди не брошены на произвол судьбы. В их домах есть электричество, телефонная связь, они всегда могут вызвать «скорую помощь». Туда ездят автолавки. Местные власти знают каждого человека, живущего там, и всем оказывают необходимую поддержку.

— Спасибо за полезный разговор, Геннадий Владимирович!

НА СНИМКЕ: начальник управления реабилитации пострадавших территорий Департамента по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС Министерства по чрезвычайным ситуациям Республики Беларусь Геннадий АНЦИПОВ.

Василий ГЕДРОЙЦ, «БН»

Фото Павла ЧУЙКО, «БН»