Алексей Лихачев: «Мы всегда делимся технологиями, и мы создаем очень много альянсов»

- А сейчас в нашем эфире интервью главы Росатома Алексея Лихачева. Начну с традиционного вопроса, что уже подписали на форуме, что еще планируется? Какие договоренности достигнуты? Расскажите подробнее.

 - Мы как-то все соскучились по форумам и за время пандемии, и за последние месяцы контактов было конечно меньше, чем обычно, поэтому мы, начиная со вчерашнего дня беспрестанно что-то подписываем. Вы знаете, я хочу начать с тем не совсем традиционных, может быть, для экономического форума. Мы подписываем соглашения, связанные с развитием человека. Например, с Министерством строительства РФ и Татарстаном – соглашение о проведении Чемпионата профессионального мастерства строителей. С нашей известной организацией «Россия - страна возможностей» -- соглашение о создании социальных лифтов. У нас много для профессионального роста, понимаете, молодежи.

У нас много соглашений с регионами нашего присутствия – это Мурманская, Курская область, где мы, в общем, договариваемся о развитии наших городов, наших атомных городов. Поэтому заметный такой вклад в развитие Курской, Тверской области осуществляют наши атомные станции и рассчитывают на дополнительную поддержку, по развитию уже свой инфраструктуры. Поэтому очень много человеческой составляющей.

Но при этом, конечно же, мы работаем с банками, мы работаем с нашими, как говорится, одноклассниками, крупными компаниями, с частным бизнесом, в том числе и с цифровым. И подписываем не только практические какие-то соглашения о запуске тех или иных проектов, например, малые станции на Чукотке, в Якутии, но и такие большие рамочные соглашения о сотрудничестве, о проектах технологического суверенитета, о создании целых цепочек, целых цепочек российской высокотехнологичной продукции.

 - Если возможно оценить в цифрах или в штуках, больше или меньше, стало подписанных договоров и соглашений на этом форуме? Все-таки согласитесь, много что изменилось в нашей жизни, форум имеет определенную сейчас окраску. Вот ваше личное ощущение по итогам, наверное, первых дней форума?

- Смотрите, самое яркое ощущение, наверное, его чувствуют все, для кого 25-й экономический форум далеко не первый. Это резкое сокращение участия европейских партнеров. Тут ничего не скажешь и не замолчишь, это факт. Это не значит, что мы прекратили с ними сотрудничество, более того, некоторые наши проекты в Европе наоборот, развиваются последние месяцы еще более энергично. В первую очередь – в Венгрии. Вот прошли в Венгрии выборы, Виктор Орбан их ошеломляющим образом выиграл. И мы начали получать лицензии на укрепление грунтов на станции «Пакш», на создание площадки. В общем, идет большая серьезная работа по продвижению нашего венгерского проекта. Ну и другие наши компетенции в Европе не пострадали.
Есть один проект, который выпал из этого общего гармоничного, на мой взгляд, ряда - проект, связанный со строительством станции в Финляндии. Это абсолютное, как бы исключение. Из любого правила исключение должно быть, оно лишь подчеркивает правило. Правило состоит в том, что и в Европе, и в Азии, и на Ближнем Востоке, и в Африке, и в Латинской Америке, наши проекты стремительным образом развиваются, развиваются в соответствии с планами, развиваются в соответствии с волей и народов, и правительств. А вот в Финляндии произошел совершенно обратный случай. И для меня это еще раз говорю, такое исключение подчеркивающее правило. Потому что, и с точки зрения экономики, энергетики и технологии, и с точки зрения политики и юридического сопровождения этого решения, конечно, вот это финское решение не выдерживает никакой критики.

 -  Но у вас был уже опыт такого судебного, скажем, решения подобных вопросов.

 - Да, вы хорошо знаете историю Росатома. Это была середина 2010-х годов, окончательное решение мы получили в конце 2016 года, и тогда более 600 млн евро было выиграно у болгарской стороны в приблизительно аналогичной ситуации. Естественно, мы сейчас готовим свои официальные иски. Мы никогда не держим камня за пазухой, мы, как говорится, и дружим от души и работаем по-честному, но решение принято фактически финским правительством. Де-юре был подставлен наш заказчик, но мы понимаем, что это решение зрело в кабинетах и может быть не только финских или не столько финских, но оно настолько какое-то неуклюжее, понимаете, настолько неадекватное, и по отношению к собственному бизнесу, и по отношению просто к атомной технологии, к атомной мировой, именно промышленности. Я вот не знаю ни одного нашего партнера, который бы хотя бы согласился с этим решением, то есть все на него смотрят очень скептически. Поэтому мы пройдем свой путь до конца, мы подготовим соответствующие иски и будем, естественно, честно, на основании заключенных соглашений международного права выходить на решения, которые Росатом удовлетворят.

 -  Как вы считаете, может ли подобная история повторится? Опять же, у вас прекрасные отношения с партнерами, как вы говорите, но здесь все зависит часто от правительства конкретной страны или не только от, или даже не от него, а от каких-то других стран. Возможно ли повторение подобного? И нет ли у вас опасения вообще развивать бизнес дальше за рубежом, если это может закончиться вот такими судебными тяжбами?

 - Смотрите, слово "опасение", наверное, не совсем в бизнес-логике. Мы должны просчитывать риски и максимально их предупреждать. Они предупреждаются не только юридической защищенностью Росатома, с точки зрения договоров и гарантий, они, на мой взгляд, эти риски, защищаются в первую очередь технологичностью и востребованностью наших проектов. Я вам честно скажу, вот на эту минуту, откровенно совершенно, сидя перед вами, хочу сказать, что сигналов аналогичных финским мы не получаем ни по одному из проектов. Скорее наоборот, особенно в первые недели после 24 февраля, руководители стран, руководители наших проектов зарубежных, информировали нас о том, что готовы услышать нас, какие дополнительные меры принять нужно к обязательной реализации этих проектов. Понятно, что здесь и два года пандемии, и месяцы последние этих санкций, совершенно безумных, необдуманных, неоправданных, они конечно влияют на наши проекты, что говорить, конечно влияют. Так вот, руководство стран нашего присутствия, оно озабоченно в первую очередь, чтобы минимизировать это влияние и двигать проект как можно вперед.

 А ситуация в Финляндии, она зрела ведь не день, и не два, и не месяц. И я, неоднократно встречаясь, уже с третьим составом финского правительства, на моей памяти их три состава сменилось, ни разу не увидел у руководителей правительства Финляндии реальной заинтересованности этому проекту. Вот такой немножко парадокс, если хотите. Энергетика атомная востребована в Финляндии и Финляндия вполне себе солидный член мировой атомной семьи, но этого проекта правительство сторонилось. Тонкость в том, что вот этот регулятор - финский Ростехнадзор, можно так выразиться, STUK, не он выдает лицензию на строительство, он лишь дает техническое заключение, у него к нам нет вопросов. А решение о лицензировании должно было принять правительство, и было очевидно, что правительство не может сделать этот шаг, не хватает опыта, не хватает ответственности. Это мое личное мнение, ни в коем случае не мнение страны нашей, здесь понятно кто мнение страны выражает. Мое личное мнение, что правительство Финляндии просто переложило на заказчика, на финскую компанию, этот непомерный груз принятия решения, просто сняло с себя и, извините за это грубое слово, подставило просто свой бизнес. Конечно, мы будем с ними судиться.

 - Большая сумма будет?

 -  Я не хочу сейчас называть тонкости юридического дела, конечно там в сотнях миллионов евро, и мы будем этим серьезно заниматься. И для нас не столько важна эта денежная часть, она значима, она в наших показателях. Нам важно все-таки артикулировать политизированность принятого решения.

 - Вот как раз мне хочется, чтобы мы сейчас с вами артикулировали это. То есть Росатом готов участвовать в зарубежных проектах, готов строиться, но если будет недопонимание, мы будем…

 - Смотрите, свадьба без невесты невозможна, но согласитесь, да? Это уже не свадьба, а что-то другое.

 - Соглашусь.

 - Поэтому если стране в лице правительства и в лице бизнеса нужен проект, ну практически 99 и уходящий в период еще 9-ка, что проект будет реализован. Как бы сложно не было из-за мировой логистики, разного рода других внешних вызовов, понимаете? Если правительство старается дистанцироваться от этой тематики, а ведь ядерная тематика тема государственная, проект, у нас межправсоглашения, всегда есть прямая ответственность правительства, правительство должно принимать важные решения. Это не дело министерства, это всегда дело всего правительства, всей власти. От подготовки кадров до вопросов безопасности и нераспространения - вот это все в зоне ответственности страны, которая строит у себя атомную станцию. Так вот, если это правительству не надо, проект не полетит никогда, он все равно где-то споткнется или на этапе лицензирования, или на этапе реализации. Ведь на самом деле, финская сторона очень строго относясь к одному из проектов, практически разорила французскую AREVA, это же известный факт. Поэтому вот, почему-то не очень комфортно в Финляндии вообще строить станции, а уж с учетом событий последних месяцев, фактически устами финских министров был артикулировано, что современные вызовы не позволяют реализовать проект. Это политизация, в чистом виде политизация процесса.

 - Росатом ведь не только про атом, собственно, это и экологические проекты. Вы туда вошли, и войдя туда, остаетесь видимо надолго и развиваете эти экологические проекты. Расскажите об этом направлении.

 - Опять же истоки как ни странно, в первом атомном проекте, когда человечество вообще, специалисты Советского Союза в частности, столкнулись с необходимостью работать с неведомой тогда еще радиоактивностью, с искусственными изотопами очень такими, что называется, радиоактивными, долгоживущими. И родилась целая технология утилизации последствий радиоактивной деятельности. В частности, мы, например, утилизировали буквально 115-120 реакторов атомных подводных лодок, некоторые из них в аварийном состоянии. И мы научились работать с крайне опасными промышленными отходами. И посмотрев на нас, правительство сказало: товарищи, раз уж вы справились с радиоактивностью, то уж с промышленными отходами I и II класса опасности, химия и нефтехимия, ртутные всякие отходы, все, давайте тоже учитесь и с этим работайте. Так потихонечку сложилась система работы с промышленным отходам I и II класса опасности, где мы берем на себя проекты, связанные с наследием, с накопленным вредом. Проекты, связанные с заводами, которые не позволят это наследие увеличивать, будут с колес перерабатывать возникающие промышленные отходы. Ну и конечно система учета всего этого в стране. Нам нужно точно понимать, где какие отходы образуются, где они утилизируются, и кто за них отвечает. Это лишь часть большой экологической повестки. У нас есть конечно же и вопросы связанные с зеленой энергетикой, вопросы связанные с водородной тематикой, все это есть. Но в базе, в основе у нас, есть большое служение - сделать свою страну чище, ну и конечно не допускать дальнейшего накопления этих вредных и угрожающих жизни и здоровью людей отходов.

 - Сегодня я общаюсь со многими гостями, они говорили о том, чтобы по-другому взглянули на внутренний рынок, на возможности, которые открываются внутри страны. Вы взглянули по-новому на возможности России?

 - Я назову только одну цифру, у нас есть понятие «новые продукты», то есть, есть традиционные наши атомные продукты, я не говорю сейчас про гособоронзаказ, я говорю про открытый рынок. Мы всегда очень динамично росли по ним, вот если сравнить выручку по новым продуктам 4 месяцев этого года и 4 месяцев 2021 года, знаете какой рост?

 -  Боюсь предположить.

 - При том, что это у нас все в сотнях миллиардов рублей, понимаете эта выручка? То есть мы и сами хотели и готовились, и жизнь нас подтолкнула просто к востребованности, просто к неотъемлемости всех этих наших новых продуктов и технологий. Мы понимаем, что нам надо расти самим и по качеству, и по объемам, и по полноте технологической цепочки, но мы замыкаем это, создаем. Мы создали, замкнули композиты, сейчас производство радиоизотопов - переходим в производство радиофармпрепаратов, потому что, даже не то чтобы страны нам в них отказывают, логистика мировая не позволяет сейчас поставлять изотопы в том темпе, в котором это необходимо. И многое-многое другое.

Машиностроение. Мы добрые партнеры с нашими недропользователями, имеется в виду и те, кто занимается СПГ-технологиями, и разработкой скважин нефтяных с усложненными параметрами. Вот мы поставляем и разрабатываем сейчас оборудование для всех этих направлений, и для крупных игроков таких как «Роснефть», «Газпром нефть», «Новатэк», «Газпром» и конечно для компаний среднего масштаба. Я сам, знаете, удивился, у нас в части нашей гражданской высокотехнологичной продукции более 2600 партнеров, то есть это несколько тысяч компаний, которые покупают нашу продукцию в последние месяцы. Огромные цифры, на мой взгляд, огромные.

 - Высокодифференцированная компания, получается Росатом?

 - Да. Она так и задумывалась на самом деле. Ведь как ни странно, основы работы с цифровыми продуктами, вот с упомянутым углеволокном, с редкими, редкоземельными металлами, с экологическими проектами - это все родом из Советского Союза и первого атомного проекта. Просто наши предшественники смогли это не просто создать, но сохранить и развить. И в этом смысле мы конечно их очень благодарим, потому что мы пришли, конечно, к нынешним испытаниям более готовыми. Объективно, просто пришли более готовыми. Просто в коде отрасли никогда не было импортозаимствования. Что оружейный проект, что первый энергетический, создавались в период жесточайшего противостояния.

 - Вы как раз эталон импортозамещения.

 - Да, да. Именно благодаря нашим людям, которые десятилетиями создавали отрасль, ее развивали. У нас слова «импортозамещение» вообще нет, мы его не используем, просто нет как такового. У нас есть, в той же атомной станции, 95% -- Made in Russia, а 5% - это закупки только потому, что мы были открыты. И очень много вот из этих 5% - некритичной продукции, которая поступала к нам из Украины. Это старые связи, советские, мы их поддерживали, мы поддерживали бы их и сейчас, если бы эти предприятия были бы в состоянии продолжать поставлять продукцию. Есть, конечно, критика с микроэлектроникой связанная, с определенными сортаментами насосов, арматуры, но это все заменяемо.

 И вот вторая мысль, я ее просто хочу подчеркнуть. Очень важно, и это тоже в коде, не только вот эта самостоятельность и ориентация на собственные силы, но очень большая душевная щедрость. Мы всегда делимся этими технологиями, и мы создаем очень много альянсов. Работаем с совершенно небольшими цифровыми компаниями, и с мощными, даже более крупными, чем мы, игроками и частного, и государственного сектора. И нам комфортно и с теми, и с другими. Я очень надеюсь, что в этом смысле нам доверяют. То есть мы стараемся создать атмосферу пространства, создать атмосферу доверия - такого пространства сотрудничества, независимо от размеров и формы собственности нашего партнера.

 - Алексей Евгеньевич, спасибо за интервью.