Плюсы и минусы роста внешнего долга Беларуси

В экономической науке есть такой термин, как "первородный грех". Он описывает ситуацию, при которой страна не способна заимствовать в национальной валюте на внешних рынках. Страны в такой ситуации изначально подвержены высокому риску дефолта, так как любой дисбаланс на валютном рынке, ведущий к девальвации национальной валюты, отражается в пропорциональном росте внешнего долга и расходов по его обслуживанию. Более того, проблема зачастую оказывается замкнутой, как в случае Беларуси, когда наращивание внешнего долга необходимо для компенсации отрицательного сальдо текущего счета платежного баланса и поддержания стабильного обменного курса. Итак, рост внешнего долга происходит либо из-за девальвации, либо из-за попыток ее пресечь.

Ситуация, сложившаяся в экономике Беларуси и вылившаяся в начале года в валютный кризис, повлияла на объем внешнего долга. На конец 2010 года валовой внешний долг Беларуси составлял 52,2% от ВВП (исходя из среднего официального курса белорусского рубля за 2010 год) Если пересчитать этот долг по официальному курсу на 1 июня, то он составил бы уже 87,0% от ВВП¹.

Проведенная девальвация не способна решить ключевую проблему экономики страны – отрицательное сальдо торгового баланса, так как большая часть импорта Беларуси – это промежуточные товары и для сохранения объемов производства данный импорт необходимо сохранить. Девальвация лишь снижает на время остроту проблемы, делая белорусские товары на короткий промежуток времени более конкурентоспособными по цене. Сохранение экономического роста в рамках существующей экономической модели предполагает необходимость поиска источников компенсации дефицита текущего счета. И этим источником являются в основном внешние займы. Итак, сохранение относительной стабильности в экономике невозможно без наращивания внешнего долга. Вопрос же в том, нужно ли сохранять эту стабильность, и какая тому будет цена?

Ответ на вопрос цены относительно прост. С точки зрения теории он сводится к сравнению экономического эффекта от займов и стоимости их обслуживания. Очевидно, что при чрезмерно высоком объеме внешнего долга расходы по его обслуживанию будут существенно превышать положительный эффект от привлеченных средств из-за неизбежного сокращения государственных расходов, снижения стимулов к дальнейшему инвестированию в экономику (эффект "долгового навеса"), растущей неопределенности.

Рассмотрим цену обслуживания внешнего долга через призму секторов экономики. На конец 2010 года 35,2% валового внешнего долга или $10 млрд приходилось на другие сектора, т.е. на реальный сектор экономики. Большая часть этого долга (70%) представляет собой торговые кредиты, т.е. импорт в кредит или с частичной предоплатой. Ставки по таким кредитам равны 0, и определенную угрозу финансовой стабильности могут нести только в случае кризиса на валютном рынке. Еще 20,2% валового внешнего долга ($5,7 млрд) приходится на банковский сектор. Основной рост здесь был в 2010 году и был связан с тем, что банки с иностранным капиталом, в особенности с российским, привлекали средства от головных офисов. Масштабы же данной задолженности с точки зрения финансовых возможностей российских банков не столь значительны, что не должно вызвать особых проблем с ее обслуживанием или продлением. То же самое относится и к прямому внутрифирменному кредитованию (2,8% валового внешнего долга Беларуси).

Остальной долг можно отнести к государственному. Так, на органы денежно-кредитного управления приходится 6,5% валового внешнего долга, причем большая его часть – это своп-сделка с Китаем, также не требующая дополнительных расходов по ее обслуживанию. Оставшиеся же 35,3% валового внешнего долга ($10,0 млрд) приходятся на органы государственного управления (это без учета последнего выпуска Евробондов на 0.8 млрд). Этот долг представляется самым проблемным с точки зрения его обслуживания.

В 2011 году расходы по обслуживанию государственного внешнего долга остаются не столь существенными, порядка $0,9 млрд. Часть соответствующих платежей уже была сделана в начале года (по первому выпуску евробондов). С учетом текущих задолженностей, проблемы возникнут в 2013–2014 гг., на которые приходится пик выплат – $2,7 и 2,5 млрд соответственно. Согласно прогнозу МВФ, это соответствует 3,7–3,8% от ВВП Беларуси. На эту сумму сокращаются возможности бюджета (т.е. больше, чем на 10%) по финансированию социальных программ, здравоохранения, образования, и инфраструктуры. Это существенный вызов для экономической политики, с учетом существующего дефицита, и угроза долгосрочному экономическому росту. В таких условиях дальнейшее наращивание государственного внешнего долга следует расценивать как нежелательное. Тем не менее необходимо учесть, что внешний долг не обязательно погашать. Его можно перекредитовать, но это возможно лишь, когда кредиторы уверены в будущей платежеспособности страны. В свою очередь, это требует стабильной макроэкономической среды, что на данный момент отсутствует. Кроме того, рыночные проценты по новым кредитам будут неизбежно выше, чем по полученным ранее займам от России и МВФ. Единственным плюсом Беларуси, увеличивающим шансы на получение новых кредитов, является большая доля госсобственности в экономике и соответствующий потенциал покрытия долгов за счет приватизации.

Если суммировать, то угрозу экономической стабильности Беларуси несет лишь государственный внешний долг, но цена, которую экономика понесет из-за дальнейшего его роста, является существенной и угрожающей как долгосрочному потенциалу экономического роста, так и возможностям социальной политики в краткосрочном периоде. Смягчить проблему можно, лишь создав в стране условия для устойчивого роста, что позволило бы покрывать старые кредиты новыми на благоприятных условиях.

Проблема создания условий для устойчивого экономического роста при этом является ключевой. Она ведет нас ко второму вопросу – о целесообразности привлечения займов для сохранения существующей "стабильности" экономики.

Представим ситуацию, когда Беларусь не сможет привлечь кредиты ЕврАзЭС и МВФ. Начнем с негативных последствий – они очевидны. Продолжит раскручиваться девальвационно-инфляционная спираль, которая отразится на благосостоянии населения и самой бедной ее части в особенности. Бедные в отличие от более обеспеченных слоев населения не имеют доступа к финансовым инструментам, которые позволили бы им застраховаться от роста цен и падения курса национальной валюты. По словам замминистра экономики Беларуси, произошедшая девальвация уже увеличит долю бедных в стране с 5,2 до 10%. Еще одним негативным следствием девальвации может стать кризис банковской системы². Итогом сценария дальнейшей девальвации является полномасштабный экономический кризис (так как рост прошедших лет во многом был результатом кредитной экспансии банков) с сопутствующим резким обеднением населения. Единственный, но очень весомый, плюс данного сценария в том, что подобный кризис, разрушив существующую экономическую систему, создаст основу для строительства новой. Загвоздка лишь в том, что нет никаких гарантий, что новая система будет лучше существующей, а не скатится в пропасть еще большего государственного контроля, еще меньшей эффективности и тотальной бедности.

Выделение же кредитов Беларуси значительно снизит остроту кризиса. Однако кредиты – не есть решение проблемы. Это отсрочка, необходимая для пересмотра экономической политики и устранения причин кризиса. Иначе в кратко- или среднесрочной перспективе кризис повторится с той лишь разницей, что валовой внешний долг Беларуси будет уже зашкаливать за разумные пределы.

Итак, оптимальным решением в таком случае при прочих равных условиях видится получение Беларусью кредитов с их увязкой к структурным реформам. Предложить правильный рецепт последних вряд ли кто-либо способен, включая Минфин России или МВФ, но очевидно, что они должны включать частичную приватизацию, сокращение государственных программ в строительстве и сельском хозяйстве, отказ от практики директивного кредитования банками экономики. Возможно, Нацбанку стоит перейти от политики таргетирования обменного курса к таргетированию инфляции. Однако эти реформы крайне болезненны, и означают банкротство значительной части реального сектора. Более того, данные реформы ведут и к изменению роли государства и переменам в политической системе. Готово ли существующее руководство пойти на подобные реформы остается "вопросом веры" для кредиторов. И вера эта вряд ли может быть достаточно крепкой. Но даже если существует готовность к реформам, непонятно, где найти необходимый для этого административный ресурс?

Будет ли выдан Беларуси кредит МВФ и на каких условиях? Очевидно, что требования МВФ будут выше, чем требования ЕврАзЭС, и кредит (в случае предоставления) будет выдан не на спасение Лукашенко, а для проведения долгожданных реформ (которые в свою очередь – ограничат власть Лукашенко и трансформируют режим). Имплицитная политическая обусловленность (освобождение политзаключенных как необходимое условие кредитования) будет присутствовать и на этот раз, странами, входящими в руководство МВФ, хотя в открытую про это и не будет говориться.

Итак, кредиты ЕврАзЭС и, скорее всего, и МВФ будут предоставлены Беларуси. Вместе с тем, через год-другой, вновь обострившаяся потребность Беларуси в кредитах, видимо будет еще раз удовлетворена. И в этом нет особой экономической логики, а только "политика с приставкой гео".

¹. В действительности это несколько завышенные цифры, так как нужно учитывать изменения не в номинальном, а в реальном курсе: девальвация вызывает инфляцию, ведущую к росту ВВП в белорусских рублях. Если сделать небольшой арифметический эксперимент, предположив, что инфляция в 2011 году составит около 50% г/г, дальнейшей девальвации рубля не будет, а среднегодовой курс составит примерно 4220 рублей за доллар, рост ВВП будет 8%, а объем внешнего долга в долларах США сохранится на уровне 2010 года, то в % от ВВП долг тоже практически не изменится.

². На начало мая в структуре депозитов банковской системы 47,5% занимали депозиты в иностранной валюте. Обязательства же юридических и физических лиц перед банками в основном номинированы в белорусских рублях (21,8% в иностранной валюте). Такой разрыв по валюте в структуре активов и пассивов банковского сектора означает убытки банков в случае девальвации, которые они вынуждены покрывать за счет собственного капитала. И это на фоне растущей доли проблемных кредитов (с 0,7% в начале года до 1,2% на начало мая).