Экология вносит рознь, энергетика сближает

Предполагалось, что исследования глобальных изменений климата сплотят народы и политические партии, однако результат наблюдается скорее противоположный. Многие исследования оказались обусловлены политикой. В то же время, энергетика проявила неожиданную способность стирать границы.

Сейчас уже сложно вспомнить, с чего все началось, но несколько лет назад весь мир был увлечен борьбой с климатическими изменениями. Столь важная тема, безусловно, должна была преодолеть политические конфликты и заставить разные страны действовать сообща в интересах планеты. Ожидалось, что ученые определят безопасный уровень поступления газов в атмосферу, и международное сообщество, объединив усилия, достигнет этой высокой планки в течение последующих 50 лет.

Однако благие намерения не привели к желанному результату. Составление общего договора на базе ООН затянулось, из года в год оно превращалось в обмен пустыми обещаниями и гневными обвинениями. За 13 лет после принятия Киотского протокола объем выброса вредных веществ в атмосферу только увеличился. Соединенные Штаты после многочисленных слушаний так и не смогли утвердить документ, ограничивающий выброс ядовитых веществ. В Евросоюзе подобный документ, теоретически, существует, однако объем поступающих в атмосферу ядовитых газов с 1997 года увеличивается быстрее, чем в США.

Таким образом, политические намерения были реализованы с точностью до наоборот. Экология не объединила народы единой целью, а внесла раздор, часто – на уровне отдельных партий внутри страны. Так, согласно опросам, многие американцы уже не верят в серьезность климатических изменений и считают данные ученых преувеличенными. Представители одной партии нередко считают, что их оппоненты используют глобальные изменения просто в качестве «красивой темы» для агитационных кампаний. Сегодня попробуем разобраться, как экология разделила мнения и как энергетика может все исправить.

Экология

За последние годы мы привыкли, что экологи поучают нас, что и как нужно делать, чтобы сохранить планету. Однако, что любопытно, такое положение дел крайне ненаучно. Наука – в классическом понимании – должна заниматься изучением фактов, а не составлением советов. Наука нейтральна и отстранена от моральных и этических ценностей, к которым нередко апеллирует экология. Началось это не позже 1988, когда сотрудник НАСА по изучению проблем климата Джеймс Хансен обратился к американскому конгрессу с призывом повлиять на окружающую среду.

Те, кто прислушался, были поставлены перед фактом, что существует ограниченный список действий для борьбы с изменениями климата (альтернативная энергетика, уменьшение выброса газов и т.д.). Те, кто не принял подобные меры, по сути, вынуждены были отвергать экологию как науку.

Дан Саревиц, научно-технический эксперт и один из руководителей компании Breakthrough, недавно заявил в интервью интернет-изданию Slate: «На протяжении 20 лет все исследования, связанные с глобальным потеплением, вели к определенным политическим решениям: введению государственного ограничения выбросов, перераспределению бюджета, изменению инженерных схем».

Скептицизм и последующее отрицание экологических исследований были спровоцированы неприятием конкретных политических стратегий. Конечно, нельзя исключать, что определенную критику вызвали исследования как таковые, а некоторые «критики» и вовсе получали плату от производителей и распространителей ископаемых видов топлива. И все же в большинстве случаев сомнения при обсуждении пятен на солнце, озоновых дыр и загрязнения океана на самом деле связаны с увеличением государственного контроля, замедлением экономического роста и изменением привычного образа жизни - того, к чему подталкивает нас экология.

Как отметил Саревиц, «исследования многих ученых схожи с интересами партии, к которой они принадлежат или которая их финансирует. Совпадение или следствие?»

Политизация экологии привела ко многим необоснованным решением. Одни партии пришли к выводу, что единственный способ спасти планету – назначить ограничения выбросов и внушительные штрафы. Другие стремились вводить новые реформы по мере поступающих результатов экологических исследований.

Однако ошибочными оказались оба подхода. Они не нашли поддержки у населения: производители опасались повышения цен на энергоносители, потребители были недовольны возможным замедлением экономического роста, многие «зеленые» считали, что истинное положение вещей скрывается, и пророчили апокалипсическое развитие событий.

Действительно, очень часто многие организации опускали детали, чтобы сделать общую картину «более понятной». Однако чаще это вело к преувеличению, чем к преуменьшению. Существующие проблемы представлялись в зловещем свете, последствия климатических изменений позиционировались как разрушительные катастрофы – от сбоя океанических течений до пандемии малярии. Уже имевшие место катаклизмы упорно связывались с антропогенным влиянием на климат.

Подобный подход вызвал критику других политических партий. Основные аргументы, основанные на замалчивании экологами деталей, сводились к следующему: глобального потепления либо не будет вообще, либо его последствия станут положительными, либо это слишком сложный феномен, чтобы делать какие-либо прогнозы.

Таким образом, попытка объединить экологию и «зеленую» политику оставила партии в шаге от неразрешимого конфликта. Скептицизм высказывается уже не по поводу принятых решений, а по поводу сути проблемы как таковой. Важно отметить, что многие американцы начали высказывать сомнения в истинности климатических изменений одновременно с выходом фильма бывшего вице-президента США Эла Гора «Неудобная правда». Это лишь один из примеров того, как политизированный подход меняет отношение к экологии как науке.

В то же время, ряд политических партий продолжал ориентироваться на мнение экологов, представляя их как высший авторитет. При построении государственной энергетической стратегии политики обращались за советом к экологам, а не к экономистам, энергетикам и иным экспертам. А ведь у последних зачастую имелись более правильные и грамотные решения экологических проблем в секторе энергетики, чем у экологов. Другая политическая крайность состояла в том, что партии полностью игнорировали мнение экологов, считая его предвзятым, необоснованным и даже коррумпированным.

За последние годы каждая из сторон составила для себя достаточно четкое – и предвзятое – представление о противнике. «Зеленые» видят в скептиках «купленных» агентов нефтяных компаний, а также не в меру экономных скряг, которые ни копейки не дадут на спасение планеты от грядущего апокалипсиса. Критики теорий глобального потепления считают, что «зеленые» своими неадекватными идеями способны полностью развалить мировую экономику и вогнать мировое сообщество в такой финансовый кризис, выбраться из которого вряд ли удастся. Те, кто попытался соблюсти нейтралитет, рассматриваются обеими сторонами как сторонники третьего лагеря – «если вы не с нами, то вы против нас». В результате все сводится к бесконечным спорам, не допускающим адекватного и объективного подхода.

Энергетика

Экология и «зеленая» политика на слуху уже не одно десятилетие. Главная причина кроется в том, что любые программы в этих областях нуждаются в значительной публичной поддержке, поэтому климатические и экологические исследования мгновенно становились достоянием общественности и получали определенную субъективную оценку от политических партий.

Долгое время главной темой в данном направлении являлась атомная энергетика. Сторонники экономического роста превозносили ее возможности, тогда как «зеленые» подчеркивали угрозу, исходящую от реакторов. Для них не существовало «мирного атома», ядерная энергетика неизбежно ассоциировалась с оружием и разрушением.

Со сменой поколений отношение к связи экологии и энергетики стало неоднозначным. С одной стороны, «зеленые» критиковали ядерную энергетику как заведомо опасную, а материальный рост считали ненужным излишеством. С другой, они подчеркивали неограниченные возможности солнечной и ветряной энергетики и их позитивное влияние на экономику.

Ряд исторических событий повлиял на мировую энергетическую картину, оттеснив экологию на второй план. Чернобыль, дешевая нефть, дешевый газ – вот что стало ключевыми факторами в принятии решений. Ядерная энергетика практически остановилась в развитии, такие источники, как солнце и ветер, почти не использовались.

И вот тогда и понадобилась экология как стимул. В конце 80-х глобальное потепление стало популярной темой, способной существенно повлиять на общественное мнение. Точки зрения разделились, стали поляризированными. Одни политики утверждали, что переход такой крупной экономики, как экономика США, на альтернативную энергетику возможен всего за 10 лет. Другие призывали основываться на ископаемых видах топлива, но понемногу адаптировать альтернативные источники. Третьи считали, что ископаемые виды топлива выгоднее всего дополнить ядерной энергетикой.

Новые конфликты породили неожиданное течение. Многие экологи, желавшие увидеть реальный результат и отойти от пустых споров, стали адвокатами… ядерной энергетики. Согласно их мнению, только так можно значительно уменьшить выброс в атмосферу вредных веществ, образующихся в результате сжигания угля и других ископаемых видов топлива. Естественно, важность альтернативной энергетики они не отрицали, но признавали, что это слишком дорогое и медленно развивающееся направление. «Одна из самых серьезных угроз мировой безопасности в том, – утверждал Джеймс Хансен, специалист по изменениям климата НАСА, - что немногочисленные противники ядерной энергетики могут помешать нам избавиться от угольного дыма».

Энергетики, в свою очередь, изначально поддерживали «мирный атом», признавая его дешевизну и экологическую чистоту. Для них содействие таких «зеленых» активистов, как сооснователь организации «Гринпис» Патрик Мур и основатель движения Whole Earth Catalogue Стюарт Брэнд, было важным шагом вперед в продвижении своих идей.

Росла и общественная благосклонность к ядерной энергетике. Для примера возьмем США: в 2000 году ядерные программы поддерживало 46% населения, в 2010 – уже 62%. Даже Европа, долгое время являвшаяся центром борьбы с распространением атомной энергетики, начала менять свое мнение. Германия решила продлить срок эксплуатации ядерных станций, несмотря на все сопротивление «зеленых». Британия планирует строить дополнительные АЭС, чтобы с их помощью противостоять климатическим изменениям. Франция сегодня получает 75% электричества от ядерной энергетики, а еще 20% экспортирует в соседние страны. Япония, Китай и Корея активно развивают ядерное направление, хотя полный отказ от ископаемых видов топлива в ближайшие годы не планируют.

Дополнительную поддержку получила и альтернативная энергетика. Помимо экологов, прославлявших ее давно и неизменно, на сторону новых источников энергии стали политики, стремящиеся уменьшить зависимость от стран, экспортирующих ископаемые источники топлива. У многих развитых экономик нет достаточных внутренних запасов нефти и газа, что порождает зависимость от развивающихся стран. Альтернативная энергетика способна изменить ситуацию.

Таким образом, разногласия в энергетических подходах все еще существуют, но они не столь существенны, как конфликты на тему климатических изменений. Большинство политиков поддерживает ядерную и альтернативную энергетику, пусть и по разным причинам. Несмотря на продолжающиеся «экологические войны», энергетика дает возможность компромисса, основанного на инновационных технологиях и возобновляемых источниках энергии.

Что происходит сейчас?

Как вышло, что экология, призванная объединять страны в борьбе за общие цели, стала причиной конфликтов? И как получилось, что энергетика, в отношении которой существует столько самых разных мнений, сумела объединить «враждующие» стороны?

Из вышеобозначенного становится понятно, что несовпадение мнений в отношении изменений климата далеко не всегда связано с экологией как таковой. Очень часто основой выступают политические разногласия или намеренное искажение результатов исследований с целью продвижения чьих-либо интересов. По сути, и «зеленые», и их противники нередко занимаются привлечением внимания к отдельным фактам, что искажает восприятие картины в целом. Одни партии намеренно преувеличивают антропогенное влияние на окружающую среду, другие – преуменьшают.

Мнение, что экология как наука поможет найти общий выход, также оказалось ошибочным. В последнее время экологи дают слишком много частных рекомендаций. Эколог Кевин Тренберт недавно рассказал журналу Nature: «В своем докладе, который будет готов к 2013 году, я предоставлю ряд моделей, которые будут более точно воспроизводить происходящие в настоящее время климатические изменения. Впрочем, и здесь останется место для неуверенности, возможно, ее будет даже больше, чем в предыдущих наших докладах. Это может стать проблемой при объяснении нашей теории обывателям. Людям кажется, что по мере изучения проблемы «белых пятен» должно становиться меньше, но это не так. Мы лучше узнаем факторы, которые ранее были неизвестны, и это влияет на восприятие других факторов и ситуации в целом. Из-за этого возрастает и шанс, что мы где-то ошиблись».

Подобный подход дает представление о более сложной ситуации – по сравнению с заявлениями некоторых экологов, что «споры закончились». Действительно, мировое сообщество пришло к выводу, что сжигание угля влияет на парниковый эффект. Но насколько оно усиливает процесс, какие будут последствия – это еще неясно. Дополнительные исследования не смогут сразу ответить на подобные вопросы, потому что обозначат новые детали, которые, в свою очередь, тоже нужно изучить.

Если отстраниться от надежды, что экология даст ответы на все вопросы, можно перейти к рассмотрению энергетического развития с основным вниманием человеческому потенциалу и технологическим достижениям.

В ближайшие 50 лет потребность в энергии удвоится или утроится. В первую очередь, это связано с прогнозируемым ростом населения от нынешних 6,8 млрд к 9 млрд. Из них 7,5 млрд будут жить в относительной бедности и стремиться к уровню жизни, доступному оставшимся 1,5 млрд.

История энергетической модернизации показывает, что уменьшение объемов сжигаемого угля свидетельствует об экономическом росте: страна способна производить больше благ и использованием иных, более дорогих источников энергии. Повышенное потребление энергии внутри страны косвенно свидетельствует о лучшей, более долгой жизни населения. Но даже увеличенный объем потребляемой энергии в этих странах используется эффективно – таковы требования экономики. По мере своего развития, нации проходят долгий путь энергетической эволюции: от сжигания дерева и навоза через ископаемые виды топлива к ядерной энергетике и гидроэнергетике. Этот переход на конечном этапе также связан с улучшением жизни: удается избежать многих болезней, связанных с вдыханием загрязненного воздуха.

Однако эффективное использование энергии не означает, что мы потребляем ее меньше. Напротив, увеличение энергоэффективности нередко связано с ростом объема потребляемой энергии. За последние 50 лет многие страны мира активно пропагандировали энергоэффективную политику и уменьшали выбросы в атмосферу, но только двум странам Евросоюза удалось добиться значимых результатов – Франции и Швеции, увеличившим потребление энергии, полученной от ГЭС и АЭС.

Медленное введение новых источников энергии объясняется в первую очередь высокой стоимостью процесса их получения. Уголь гораздо дешевле, чем использование ГЭС, ядерная энергетика дороже природного газа, альтернативные источники стоят больше, чем «мирный атом».

Однако ситуация меняется, барьеры преодолеваются один за другим. Во Франции ядерная энергия обеспечивает 75% процентов внутренних потребностей и стоит достаточно дешево, потому что в свое время правительство финансировало строительство многочисленных станций. Альтернативная энергетика также становится менее дорогой по мере того, как совершенствуются технологии. Стали более доступными солнечные панели, ветровые турбины стоят в среднем на 50% больше, чем установки, использующие природный газ, налажено производство дешевого топлива из кукурузы и тростника. Кроме того, новое поколение АЭС потребует гораздо меньшего финансирования при строительстве, чем предыдущие модели.

Правительства, как правило, строго следят за введением и использованием инноваций, в последние годы объем энергии, получаемой из возобновляемых источников, резко увеличился. И все же немногие страны уделяют достаточное внимание финансовой поддержке нововведений. Чаще всего большая часть бюджетных средств уходит на производство уже существующих технологий, а не их усовершенствование.

Будущее альтернативной энергетики напрямую зависит от правительственной поддержки. В настоящее время на инновации тратится слишком много и вместе с тем слишком мало. Слишком мало – потому что лабораториям, занимающимся разработкой новых технологий, не хватает субсидирования. Слишком много, потому что огромные средства тратятся на введение на рынок технологий, которые в принципе не могут конкурировать с ископаемыми видами топлива, так как сами по себе они стоят слишком дорого. У компаний, которые производят такие технологии, нет стимула к развитию. Зачем думать о конкурентоспособности, если правительство готово платить за любой результат?

Поэтому вместо поддержки всех компаний необходимо ввести нечто вроде конкурсной основы для получения тендеров. Финансирование будет предоставляться лишь той фирме, которая сможет представить самый выгодный энергетически, экономически и экологически проект. Этот принцип работает в других сферах. Именно благодаря ему американское военное ведомство сумело снизить цену микрочипа: в 50-х годах прошлого века она составляла 1 000 долл., а к концу 60-х – всего лишь 20 долл.

Подобное развитие энергетики вызывает одобрение у тех сторон, которые не могут найти компромисс в вопросах экологии. Не обходится, конечно, без критики и замечаний, но в целом, подобный подход устраивает всех, ведь он принимает внимание и экономику, и защиту окружающей среды.

Законы, предусматривающие такое значительное изменение политики, не принимаются за один день. И все же одобрение проекта, пусть и теоретическое, может стать первым шагом на пути к общему консенсусу и устранению существующих конфликтов.

Michael Shellenberger,Ted Nordhaus, Forbes

Перевод – Влада Соболева