Трубопровод - понятие политическое

СЛОВНО  ВЫРВАВШИСЬ из замкнутого границами пространства одной страны, ошалевший от полученной свободы экономический кризис формирует все новые и новые реалии, в которых принуждает жить и нефтегазовую промышленность. В частности, он накладывает свой отпечаток на процессы планирования и прокладки новых нефте- и газопроводов. Между тем данная сфера становится одной из наиболее актуальных в современной энергетике - достаточно посмотреть на то, какое количество новых трубопроводных маршрутов находится в стадии активного обсуждения. И сколько копий ломается по этому поводу, сколько проектов (один фантастичнее другого) так и уходят в небытие…

Политика и экология важнее бизнеса?

НЫНЕШНИЙ КРИЗИС довольно справедливо называют кризисом доверия . Это касается и топливно-энергетического комплекса. Многие страны мира сегодня просто одержимы идеей диверсификации - кто поставок, кто поставщиков. Естественно, повышается и интерес к трубопроводам, которые почти автоматически превращаются в важнейший инструмент диверсификационной политики. Но как раз тут-то и возникает проблема: многие трубопроводные проекты становятся политически мотивированными и почти неприемлемыми с точки зрения бизнеса.

Наблюдаемая ныне тенденция к увеличению числа трубопроводных проектов объясняется, в частности, исчерпанием старых месторождений, что заставляет производителей сырья связывать трубами рынки сбыта со все более отдаленными нефтегазоносными провинциями. Все чаще строящиеся и только проектируемые магистрали проходят через значительное количество стран, что означает необходимость множества политических согласований и повышение рисков.

Так, например, Транссахарский газопровод протянется через Нигерию и Нигер, уже давно не являющиеся политически стабильными странами. Да и южный транзитный коридор, идею которого давно вынашивает Европа, не лишен такого же недостатка. Чтобы убедиться в этом, достаточно бросить взгляд на потенциальные страны-транзитеры: Туркмениcтан, Узбекистан, Казахстан, Азербайджан, Грузию, Турцию и, возможно, Иран. Наконец, не менее рискованно и так называемое Южное газовое кольцо, включающее в себя Турцию, Алжир, Ливию, Египет, Иорданию и Сирию...

Все более востребованы и подводные газопроводы, но при их проектировании и прокладке требуется в разы больше политических согласований. Чего стоят, например, два таких проекта последнего времени, как Nord Stream и Транскаспийский газопровод. Строительство первого под разными предлогами пытаются сорвать некоторые страны ЕС. В частности, они ссылаются на экологические риски, которые уже давно стали одним из реальных политических инструментов по блокированию отдельных проектов. Кстати, экология - главный козырь России и Ирана, стремящихся сорвать прокладку газопровода по дну Каспия.

Истощающаяся ресурсная база все чаще заставляет строить трубопроводы из регионов с неподтвержденными углеводородными запасами. Причем государства или их объединения бывают вынуждены брать на себя финансирование части рисков. К примеру, на сегодняшний день ЕС - главный локомотив проекта Nabucco . А нефтепровод Баку - Тбилиси - Джейхан никогда не был бы построен, если бы не лоббирование со стороны США и Великобритании.

Россия также прилагает большие усилия, чтобы продвинуть свои проекты: Бургас - Александруполис, South Stream и Nord Stream . К примеру, на недавней встрече премьер-министра России с его финским коллегой Владимир Путин согласился не увеличивать экспортные пошлины на поставляемый в Финляндию лес-кругляк, но намекнул, что в ответ Хельсинки стоило бы переменить свое отношение к трансбалтийской газовой трубе, одними из упорных противников прокладки которой уже давно являются финны (ссылаясь на те самые экологические риски).

Польза и вред глобального кризиса

ПОЛИТИЗАЦИЯ трубопроводной тематики в период экономического кризиса будет только усиливаться. Дело в том, что одним из первых итогов глобальной рецессии стал дефицит денег. Дорожают и инвестиции. А это значит, что находить свободные средства для компаний будет проблематично. Без поддержки государства здесь не обойтись - тем более что именно оно оказалось главным финансистом экономики, причем это касается и западных стран, включая США и ЕС.

Параллельно возникает вопрос: а нужно ли строить трубопроводы, когда падает цена на нефть? Логика бизнеса весьма проста. Если начинаете новый проект - идите за кредитом, пишите бизнес-план, исходя из текущих цен на ваш товар. Поэтому когда котировки черного золота находятся на уровне 40-50 долларов за баррель, то и потенциальная прибыльность проекта будет рассчитываться на основе данного показателя. Предположения же о том, что цена может вернуться на прежние позиции, во внимание приниматься не будут. Поэтому в сферу кредитования придется вмешиваться государству, которое будет само выделять эти средства или же будет вести работу с банками и финансовыми организациями.

У идеи расширения трубопроводных систем есть плюсы и минусы. Главный плюс, как это ни парадоксально, подарен самим же кризисом. Это падение цен на металлы и трубы, а также снижение расходов на заработную плату. Себестоимость проектов будет сокращаться, если удастся решить проблему кредитных ресурсов. А введены в строй трубопроводы будут тогда, когда цены на нефть, возможно, вернутся к уровню первой половины 2008 года. Ведь крупнейшие действующие месторождения находятся в стадии падающей добычи, а инвестиции в новые добычные проекты уже начинают стремительно сокращаться. Западные эксперты прогнозируют, что, если цена не поднимется выше 75 долларов за баррель, через пять лет предложение нефти может уменьшиться на 250 млн. т в год. Кроме того, пусть и временно, но будет приторможено осуществление проектов по сжижению газа, так как они более сложные и дорогие, чем строительство газопроводов. Значит, можно ожидать прекращения бума на рынке сжиженного природного газа, который наблюдается в последние несколько лет.

Минус же заключается в том, что мы не знаем объема будущего потребления энергоресурсов в каждой из частей света. Посмотрите хотя бы на Европу - прогнозы делаются до 2020-2030 годов, но какой в них толк, если они радикально пересматриваются каждые полгода? На их основании долгосрочные планы строить сложно. Нужно четко рассчитать, сколько нефти и газа требуется тому или иному рынку, например ЕС или Китая. Ведь труба - это прямая связь между конкретным продавцом и конкретным покупателем.

Но еще хуже то, что имеются сомнения в реалистичности прогнозов относительно масштабов добычи. Ресурсов нефти и газа в мире много, но темпы их извлечения - серьезная проблема. Возникает вопрос: все ли проложенные трубы окажутся наполненными? И не превратятся ли они в подводные и надводные памятники инженерной мысли?

Братство кольца

ЕВРОПА с подачи Соединенных Штатов в нынешней ситуации усиливает свое агрессивное наступление на Россию. Два основных тезиса ЕС остаются неизменными.

Первый из них: Россия - ненадежный поставщик нефти и газа. Второй: Москва всегда использовала углеводороды как политическое оружие . Более того, ей приписываются довольно фантастические замыслы - вплоть до строительства трубопроводов с целью дальнейшего перекрывания поставок для… уничтожения европейской цивилизации.

Кстати, события лета 2008 года еще больше убедили Европу в правильности избранной ею стратегии избавления от России . Ибо война в Грузии по-прежнему рассматривается как доказательство намерений Москвы сорвать строительство трубопроводов через Азербайджан, Грузию и Турцию. Хотя прокачка нефти по турецкому участку нефтепровода Баку - Тбилиси - Джейхан была остановлена еще до начала боевых действий из-за активности курдских повстанцев, а активное вооружение Грузии проходило при одобрении ЕС и США. Кстати, активная милитаризация идет в последние годы и в Азербайджане.

Большой резонанс вызвало и уменьшение поставок нефти в Чехию. Его тут же объявили политически мотивированной местью России (дескать, за намерение разместить элементы противоракетной обороны). В реальности же в России происходит смена трейдинговых компаний, которые продают нефть в Европу. И для выжимания старых трейдеров осуществляется сокращение транспортировки сырья, тем более что в 2008 году его можно было компенсировать ростом поставок на внутренний рынок. Это прекрасно понимают и многие чиновники в Чехии. Данное государство, кстати, довольно легко сумело найти недостающие объемы черного золота на открытом рынке, что породило у ЕС иллюзию возможности безболезненного замещения российских углеводородов. Но одно дело - 100 тыс. т нефти, а другое - пятая часть европейского потребления энергоносителей. Кроме того, нужно помнить и о различной ситуации на рынке нефти и газа. Найти замену голубому топливу не так просто, как черному золоту - ведь сейчас действительно наблюдается превышение предложения нефти над спросом (хотя сомнительно, что в среднесрочной перспективе ситуация сохранится).

В то же время энергетическая политика Европы вызывает довольно большое количество вопросов. Кризис приведет к сокращению потребления углеводородов, но ведь их производство будет падать более быстрыми темпами. В 2007 году добыча газа в Европе уменьшилась более чем на 10 млрд. м3 (хотя в Норвегии его производство еще растет). А вот объемы извлечения нефти снизились за прошлый год на 7,7%.

Правда, объединенная Европа верит в прорыв в области энергосбережения и возобновляемых видов энергии. Достаточно почитать ее новую стратегию на сей счет: к 2020 году планируется уменьшить удельный спрос на энергоресурсы на 20%, снизить на 20% выбросы углекислого газа и довести долю возобновляемых источников в топливном балансе ЕС до все тех же 20%. Однако в этой стратегии больше любви к красивым цифрам, чем реального наполнения. Не раз ведь указывалось на то, что зеленая энергия - удовольствие весьма дорогое. Бизнес будет заниматься альтернативной энергетикой только при дорогой нефти. В противном случае углеводороды использовать выгоднее. Значит, при дешевеющем черном золоте все издержки по инвестированию в альтернативную энергетику лягут на государство. Хватит ли у ЕС на это денег - вопрос далеко не праздный, особенно если учесть поистине фантастические планы по расширению трубопроводной сети, требующие просто грандиозных затрат.

Программа обеспечения энергетической безопасности ЕС предлагает направить на модернизацию электроэнергетики 1,25 трлн. долларов до 2030 года. Из них на развитие внутриевропейской системы газопроводов должно пойти 188 миллиардов. Речь идет о создании кольца мощных магистральных газопроводов по всей территории Евросоюза. Сомнительно, что такие деньги у Брюсселя найдутся, и притом в период экономического кризиса.

ЕС намерен также продолжать либерализацию рынка электроэнергетики, что далеко не во всех случаях приветствуется бизнесом. Из-за опасений усиления административного регулирования концерны уже начали пересматривать планы строительства внутриевропейских газопроводов, что, как мы понимаем, полностью противоречит новой энергетической стратегии ЕС. Так, компания Wingas GmbH - совместное предприятие Газпрома и Wintershall AG - отказалась от сооружения Южно-Германского газопровода (SEL) протяженностью 500 км, мотивировав это введением регулирования тарифов на транспортировку газа, угрожающего рентабельности проекта.

Наконец, Европа слишком верит в альтернативных России поставщиков нефти и газа. Во всяком случае, для Москвы подготовлен целый ряд сюрпризов. Особые надежды возлагаются на проекты Nabucco и средиземноморское газовое кольцо . Однако в первом случае ЕС даже не может сказать, откуда возьмет свое начало данный маршрут. Пока относительно гарантированным является лишь газ из Азербайджана - но c Шах-Дениза можно будет получать не более 8-10 млрд. м3 в год, что не спасет отцов европейской демократии . В случае с Ираном вопроса о запасах нет, зато есть политические трения. В Европе верят, что новый Президент США резко изменит свое отношение к Тегерану. Однако тогда в игру активно вступит Китай, который очень рассчитывает на иранские нефть и газ.

Что же касается Туркменистана, то новые, обнадеживающие европейцев данные аудита его газовых запасов несколько подозрительны. Да, пользующаяся авторитетом британская компания Gaffney, Cline & Associates объявила, что запасы Южного Иолотаня-Османа сопоставимы с крупнейшими российскими месторождениями. Но приведенные цифры на удивление совпали с теми, что уже давно вылетали из уст незабвенного Туркменбаши еще до всякой геологоразведки.

Хотя сегодня, как отмечают многие независимые наблюдатели, Ашхабад просто из кожи вон лезет, чтобы доказать свой возврат к демократическим ценностям , все же у Туркменистана как источника газовых поставок для Европы не больше преимуществ, чем у Ирана.

В то же время африкано-арабо-южноевропейское газовое кольцо выглядит почти законченным проектом. Газопроводы на севере Африки уже проложены, осталось лишь построить еще одну трассу на территории Сирии, соединив таким образом север Африки с Турцией. Но почему-то никто из экспертов не обратил внимания (или не захотел этого сделать) на то, что данное кольцо окажется заложником арабо-израильских отношений. Кроме того, неясны возможности Северной Африки в плане наращивания газодобычи.

Выходит, Европа настолько боится Россию, что готова приписать себе новых энергетических друзей , даже таких как Иран, Туркменистан и Нигерия. Стратегия довольно спорная и с политической точки зрения крайне рискованная. Есть и еще одно весьма значимое обстоятельство. Создавая южный транзитный коридор, Европа неизбежно попадет в зависимость от Турции, на которую будут замкнуты все газо- и нефтепроводы. То есть Брюссель сознательно сам себе роет яму, в которую уже попала Россия с Украиной, и сам способствует появлению новой страны-шантажиста , которая в перспективе вполне может увязать вопрос стабильности поставок с членством в Европейском союзе.

Стратегия в тумане

МЕЖДУ ТЕМ в России завершается подготовка Энергетической стратегии на период до 2030 года. Этот документ во всех смыслах полезный, но сомнения в реалистичности содержащихся в нем прогнозов все же остаются, особенно учитывая тот факт, что многие добывающие компании сокращают инвестиции в геологоразведку и добычу. И что произойдет, если ожидания роста производства углеводородов перестанут оправдываться? Тогда очень остро встанет вопрос о новых приоритетах российской экспортной политики. В частности, в случае выхода на новые рынки (прежде всего Китая) не исключено уменьшение поставок нефти и газа в Европу.

Первый вопрос, на который мы должны найти ответ: в каком направлении следует строить трубопроводы? Второй: в каком качестве мы рассматриваем другие постсоветские государства - партнеров или конкурентов? Вопрос не такой уж и праздный, как может показаться на первый взгляд. Возьмем, например, Казахстан. Страна намерена серьезно нарастить добычу нефти, но если она пойдет на рынок Европы, то неизбежно будет конкурировать с Россией.

Мы никак не можем разобраться в этих проблемах. А ведь именно в них и кроется причина пробуксовки новых трубопроводных проектов. Да, ЕС вставляет нам палки в колеса, но при наличии, как модно у нас говорить, политической воли ситуацию можно было бы исправить. Возьмем для примера Каспийский трубопроводный консорциум (КТК). Кажется, с ним связано множество трудностей - со структурой акционеров, схемой финансирования, фискальным режимом. Но, как представляется, мы просто не знаем, нужна ли нам эта труба, по которой нефть из Казахстана будет поступать в Европу… На словах Москва и Астана сформировали единую позицию по вопросу расширения мощностей КТК. Оно должно состояться в два этапа в период до 2013 года. В результате пропускная способность трубопровода будет увеличена с 32 до 67 млн. т в год, причем казахстанская квота составит 50 миллионов.

Предполагается, что 17 млн. т казахстанской нефти будут ориентированы на нефтепровод Бургас - Александруполис. Но и этот проект тормозится: болгарский министр по региональному развитию и строительству Асен Гагаузов заявил, что запуск данного маршрута откладывается  до 2011 года.

Наконец, Казахстан в начале ноября 2008 года приступил к транспортировке своей нефти по трубопроводу Баку - Тбилиси - Джейхан. Причем до конца года по БТД в Турцию поступило до 300 тыс. т казахстанского черного золота . А к 2013 году объемы его прокачки по БТД будут доведены до 15-20 миллионов за счет поставок с месторождения Кашаган.

Итак, пришла пора определиться. Если мы считаем, что нам лучше стать транзитерами казахстанских углеводородов, то тогда следует уже сейчас решить все спорные вопросы по расширению КТК и перейти к практической реализации этого проекта вместе с началом сооружения трубы Бургас - Александруполис, то есть никак не позже 2010 года. То же самое касается и газа Центральной Азии. Если он нам нужен, то необходимо срочно начинать модернизацию еще советской системы газопроводов и строить прикаспийский трубопровод. Если нет - Россия должна изменить стратегию и сделать так, чтобы страны Центрально-Азиатского региона активнее развивали свое сотрудничество с Китаем. В этом случае сырье из Казахстана могло бы пойти в Поднебесную и не конкурировать с нашим на континенте.

С одной стороны, Европа слишком сильно на нас давит, активизируя свои поиски газовых альтернатив . С другой стороны, ситуация по-прежнему складывается в нашу пользу. Поэтому нужно максимально быстро запускать в эксплуатацию подводную часть Nord Stream . Но налицо пробуксовка переговоров с северными странами по его прокладке. Значит, надо полностью поменять структуру политического управления проектом - и темп его реализации изменится. Каким образом? Назначить, например, специального помощника премьер-министра по этому проекту.

Словом, сейчас в сфере экспорта углеводородов не время для открытого шапкозакидательства. Лучше уж честно определиться с приоритетами и начать их реализовывать - строить трубопроводы, которые пока существуют лишь на картах. Одно утешает - у наших конкурентов в этом плане дела обстоят тоже не лучшим образом…

К. Симонов

Журнал "Международная жизнь" (Россия)