Инвестиционный климат в нефтяной отрасли складывается хуже некуда

Самое странное и печальное в текущем развитии нефтяной отрасли России заключается в том, что «повестку дня» в ней парадоксальным образом стало определять министерство финансов. Об этом Центру энергетической экспертизы заявил заместитель директора по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Белогорьев.

"Это действительно парадокс, поскольку Минфин любой страны силен краткосрочным и среднесрочным планированием, в российском случае – с горизонтом видения не более 2-3 лет. Нефтяная же отрасль, как и ТЭК в целом, – это мир долгосрочных стратегий и многолетней отдачи инвестиций. Минимальным горизонтом здесь являются 7-8 лет, а по многим новым проектам – 10-15 и более. Это еще в большей степени касается России, где, начиная с 2002 года, «львиную долю» выручки от продажи нефти (при $100 за баррель около 70%) забирает себе государство, и нефтедобытчики, вопреки расхожему мнению, как таковых «сверхдоходов» не получают, в отличие от многих своих зарубежных коллег. Будь в США наша налоговая система, никакой нефтяной «сланцевой революции» не было бы и в помине", - отмечает эксперт.

"Сила налоговой реформы начала 2000-х годов, когда родилось НДПИ, была, на мой взгляд, в ее системности и относительной простоте. Лавинообразный рост льгот для выработанных и малых месторождений, высоковязкой нефти, трудноизвлекаемых запасов, месторождений, расположенных в новых районах добычи, начавшийся в 2007 году, лишил налоговую систему и того, и другого, - говорит эксерт. - На льготы по НДПИ сейчас приходится уже около 28% добычи, т.е. порядка 3 млн барр. в день (это больше всей добычи в Венесуэле или почти в два раза больше добычи в Казахстане).

Согласно расчетам Минфина, общая сумма льгот по НДПИ, за период только 2008-2014 гг. составила около 1,6 трлн руб. или почти 13% от общей суммы НДПИ при добыче нефти. Сейчас это порядка 13,4%. В Минфине это считают прямыми потерями бюджета, хотя на самом деле этой добычи просто бы не было и мы бы сейчас добывали не 534 млн тонн в год, а где-нибудь, 410-420 млн тонн, как в 2003 году".

По мнению Белогорьева, ухудшение качества ресурсной базы неизбежно ведет нас к росту доли льготируемой добычи, причем величина льгот тоже будет расти, включая использование нулевых ставок как по НДПИ, так и по экспортным пошлинам: "Чтобы избежать всего этого и не превращать налоговую систему в беспорядочное нагромождение норм, администрировать которые с каждым годом будет все дороже и сложнее, Минэнерго, самими компаниями, экспертами, региональными властями (тем же ХМАО) были предложены разные варианты системной реформы с переходом к преимущественному налогообложению прибыли вместо выручки. Сейчас недропользователи платят с прибыли стандартные 20%, основные изъятия в бюджет происходят за счет валовых показателей через НДПИ и пошлины. Такая система, мягко говоря, не гибкая и фактически требует применения индивидуальных льгот к каждому новому проекту".

"ЕСЛИ УЧЕСТЬ, ЧТО ЧЕРЕЗ ПОЛГОДА В СТРАНЕ ВЫБОРЫ, А ЕЩЕ У МИНФИНА И ЦБ ЕСТЬ ОРИЕНТИРЫ ПО ИНФЛЯЦИИ, ТО ВЕЛИК РИСК, ЧТО НА НЕФТЯНЫЕ КОМПАНИИ БУДУТ ДАВИТЬ, И ВЕСЬ РОСТ АКЦИЗОВ ПРИДЕТСЯ ВЗЯТЬ НА СЕБЯ НПЗ, ЧТО НА ПРАКТИКЕ ОЗНАЧАЕТ ПЕРЕХОД К НУЛЕВОЙ РЕНТАБЕЛЬНОСТИ ПЕРЕРАБОТКИ".

Эксперт напомнл, что после долгого прямого сопротивления, Минфин осенью 2015 года решил пойти в обходной маневр и согласился на введение налога на дополнительный доход, но на условиях частичного сохранения НДПИ и ряда других оговорок: "То есть вместо системности и простоты нам опять предлагают паллиативный вариант «модернизации» действующей схемы налогообложения. Причем конечная налоговая нагрузка на нефтяные компании только возрастет. В этом обнажается основное противоречие: нефтяная отрасль объективно исчерпала ресурс для роста отчислений в бюджет (при стабильных мировых ценах). Предлагая, например, снизить величину вычета из НДПИ с $15 до $7,5, Минфин не так уж далек от реальной оценки средней себестоимости добычи нефти, но с оговоркой – на действующих месторождениях, причем уже далеко не на всех".

"Производственная и в меньшей степени финансовая устойчивость нефтяных компаний, которая так будоражит воображение Минфина, – это устойчивость текущего момента, устойчивость, созданная инерцией прошлого благополучия. Для ее поддержания в долгосрочной перспективе, как понимают даже в самом Минфине, нужны огромные капитальные вложения, причем в условиях фактического закрытия для большинства недропользователей основных рынков заемного капитала. Когда мы говорим о росте налоговой нагрузки, нужно все-таки помнить, что на дворе отнюдь не 2013 год. Вопрос не только в снижении нормы доходности новых инвестиционных проектов (по многим – до нуля), но в не меньшей степени и, где компаниям банально взять деньги для финансирования капвложений", - отметил Белогорьев.

Он уверен, что текущие интересы Минфина всем близки и понятны, и логика его действий по сути не вызывает особых вопросов. Однако вопросы есть к правительству – естественному арбитру между интересами своих министерств. Россия – чуть ли не единственная страна с сырьевой экономикой, которая в период столь глубокого и острого кризиса на сырьевых рынках, пытается выжить из сырьевых компаний дополнительные доходы. Хотя по логике экономической политики в такие периоды сырьевым отраслям, напротив, нужно оказывать поддержку.

"Поскольку российская нефтяная отрасль держится на вертикально-интегрированных компаниях, то не стоит забывать и о нефтепереработке. А здесь ситуация, сложившаяся в рамках «большого налогового маневра», еще менее радужная, чем в добыче: наши НПЗ не так уж далеки от балансирования на грани рентабельности. Это при том, что зарубежные компании, если посмотреть на их свежую отчетность за 2015 год, выживают сейчас во многом именно за счет роста доходности переработки, тогда как весь сектор upstream пребывает в глубоком минусе", - считает эксперт.

По его словам, у российских компаний в долларовом выражении в добыче ситуация аналогична. Поэтому когда правительство сейчас неожиданно решает повысить акцизы на моторные топлива, нужен, прежде всего, честный разговор с нефтяными компаниями: да, мы повышаем акцизы, но за счет потребителей, а не НПЗ. Однако на словах мы слышим совсем другое: Минфин вовсе не ожидает роста розничных цен на бензин и дизельное топливо, а ФАС оценивает его не больше 2%. Хотя самые несложные подсчеты показывают, что рост должен составить около 6%, а по оценкам Минэнерго, даже до 10%. Если учесть, что через полгода в стране выборы, а еще у Минфина и ЦБ есть ориентиры по инфляции, то велик риск, что на нефтяные компании будут давить, и весь рост акцизов придется взять на себя НПЗ, что на практике означает переход к нулевой рентабельности переработки".

"Все выше сказанное было бы не так грустно, если бы дело ограничивалось 2-3 годами экономического кризиса и бюджетного дефицита. На инерции докризисных инвестиций и с опорой на импортозамещение нефтяные компании (по крайней мере, крупные) могут пережить такой среднесрочный налоговый нажим. Добыча и переработка, конечно, снизятся, но не драматично. Однако основная проблема в том, что государство не дает никаких не то, что гарантий, но хотя бы для начала ясных ориентиров, а что будет за этим горизонтом, - считает Белогорьев. - Блокируются даже безобидные попытки пилотного тестирования НФР. Если помножить это на весьма депрессивные консенсус-прогнозы по ценам на нефть, темпам роста российского ВВП, а следовательно платежеспособного спроса на нефтепродукты, и крайне туманные геополитические перспективы, включая технологические санкции и доступность качественного западного кредитования, то инвестиционный климат в отрасли складывается хуже некуда. Поэтому не обвиняйте нефтяные компании в обвале будущих бюджетных доходов".